RU | ENG

Вход

Регистрация

Запомнить меняЗабыли пароль?

ВходРегистрация

Вход

Философия / Взгляды

20 апреля 2015
Послание Александра Айзенштата
Материал добавлен

Как понимать этого живописца и графика? Персонажи художникаподчас напоминают патриарховСвященных Писаний, входящихв иудейскийканонТоры.Европейцам христианской цивилизацииэтоткомплекстекстов также знаком, поскольку христианская Библия во многом совпадает с письменным наследием еврейского народа. Бытовые сцены и портреты Айзенштата вызывают в памяти фигуры древней истории, она же исконная мифология еврейства.

Устройство картин мастера, однако же, своеобразно и загадочно.Они излучают какой-то нездешний свет. Иногда эти сцены купаются в таинственном голубом и синем свечении, словно пришедшем от далекой звезды. Другой раз эти лица и фигуры, руки итарелки на столе освещены горячимизолотистыми тонами,отблесками опять-таки других миров. На одной поверхности одновременнопоявляются вещи анфас и вещи в профиль, вид сверху и вид сбоку. Словно художнику дано взлетать над поверхностью земли, парить в пространстве и смотреть на людей и улицы, на комнаты и стулья с разных сторон.

Александр Айзенштат –ученый человек, онучитель Закона. Он – знаток Писаний и философской традиции толкования древней мудрости. Он учит читать послания, притом послания особого рода.Он -- специалист по знакам, символам и смыслам главного,боговдохновенного текста.Поскольку картины Айзенштата написаны иудейским Учителем, философом и толкователем высшего знания, то, быть может, онивообще невсем адресованы?

Попытаемся всмотреться и вжиться в изобразительные послания Айзенштата.

Он часто рассказывает нехитрые истории и показывает сценки из обыденной жизни.Они понятны гдеугодно и кому угодно. Старик с седой бородой и морщинистым лицом-- наш старый знакомый,будь мы американцы, французы, китайцы или русские («Зейдэ», 2013).Нам в России обычно невдомек, что именно сказано втолкованиях Торыо загадках и тайнах души,но мы читали и Пушкина, и Чехова, и Достоевского, а иные из нас знают и Шестова, и Розанова, и кое-что мы все-таки понимаем о любви, об одиночестве, о надежде, о молитве. Вину своюперед собственными родителями и детьми тоже носим в себе, как все прочие племена планеты, и потому картины «Татэ»(2013) и «Мамэ» (2013) всем нам скажут что-нибудь о нас.

Пляски в масках у Айзенштата, как и его чаепития, букеты и прогулки, настойчивонапоминают о том, что в их основе лежат ритуалы и древние мистерии. Что касается, например,общейтрапезы, то она вообще по своей природе ритуальна, ибо трапеза есть приобщение к важному посланию и участие в жертвоприношении. Не должно быть удивительным видеть в ряду картин нашего художника то пасхальное празднование, то встречу Авраама с тремятаинственными путниками. Они жеоказались посланцами небес и провозвестниками судеб Израиля. Христиане могут вспомнить о событии Тайной Вечери, глядя нааскетически накрытый семейный стол («Еврейская семья. Тиш», 2013).

Разгуливать вприпрыжку по улицам в маске быка, козла, коня и прочих животных-- это древнейший карнавальный ритуал, обозначающий и неразрывнуюсвязь с биологической жизнью, и разрыв с этой жизнью.В Писаниях и это тоже описано и истолковано. Кое-кто плясал и веселился вокругЗолотого Тельца, древнего бога плодородия и оргиастической радости жизни.Разве мы не вспомним об этом перед забавными и таинственнымимасками Айзенштата,который превратил персонажей карнавала вучастников древних мистерий?

Человеческая, бытовая, житейская вселеннаясловно хранит в себе память о заветах великих учений. На странный сон бывают похожи картины нашего мастера, но в них нет абсурда и ощущения бессмысленности жизни. Смысл есть.Не рай тут у нас на земле, тревоги и опасения на каждом шагу, но в устройстве жизни есть надежда на то, что полнота бытия, цветущая сложность его в какой-то мере достижимы.Голубые излучения и золотистые кванты световой энергии насыщают бренную материю, и можно надеяться на то, что радость будет, и, как писал Блок,будут в гавани все корабли.

Но,присмотримся повнимательнее.

Население и обстановка картин Айзенштата не просто неказисты, они измучены и изглоданы чем-то, они тяжко измождены. Лица молодые сухощавы иподобны бумажным маскам с темными провалами глаз. Личностьпроступает в лицах с возрастом, но дорогой ценой. Сапожник и пианист, отец семьи и бабушка отмечены печатью времени.Нищая старушка («Придорожная торговля», 2003) и столпы общества (V.I.P., 2006)равным образом превращаются в человекообразные оболочки,опаленные и обугленные, измятые и изборожденные молотом и резцомжитейского опыта.

Люди трудной судьбы обитают среди вещей трудной судьбы. Чайники побиты и погнуты, столы обшарпаны, и кривые окна смотрят на зубцы хромых домишек. Чему тут радоваться, перед этими картинами? Не изобразил ли нам Александр Айзенштатфрагменты«поврежденной жизни» (beschädigtesLeben), как описывал новейшее искусство Теодор Адорно,травмированный опытом большой войны и холокоста?

Трудный художник этот Айзенштат, и негармонию он прославляет, и не толькоустои моралиобозначает.Было бы плоско и пошло указывать на «еврейскую печаль» и вечный плач гонимого народа.Мастер пишет картины про фатальное несовершенство бытия в мире, где не было искупления и спасения. Почему он такой, этот художник Айзенштат, и о чем безмолвно говорят его печальные и забавные, неуклюжие и грациозные, замкнуто-говорливыекартины?

Со всей осторожностью и предусмотрительностью попытаемся прикоснутся к трем существенным, базовымкомпонентам этой творческой личности.

Как художник, Александр Айзенштат вырастает, по-видимому, на трех опорах, на наследии трех цивилизаций. Его первая и, как он сам наверняка думает, главная духовная родина – это мир Закона и Завета, это послание еврейской мудрости. Насколько можно понять это послание, наблюдая его извне, там присутствует свой особый стоицизм, или наука выживания в убийственных условиях. У всех прочих наций и культур спасители уже пришли и оставили руководство по спасению.Будда, Иисус Христос и пророк Мохаммедуже сделали свое дело, а евреям как быть? Ждать дальше и терпеть?И до каких пор?

Посмотришь на хрупкие руки и тонкие лица этих юношей и девушек, и думаешь про себя: какие нежные цветы жизни, как легко их растоптать.Не увидишьв картинах художника ни одной сильной руки с крепкими пальцами.Руки слабаков … Не тут-то было. В 2015 году Айзенштат заканчивает несколько больших«огненных» холстов. Это «Заключенный», «Слепые музыканты», «Город и башня», и некоторые другие. Там появляется эффект тлеющих огоньков, которые наполняют пространство и перебегают с места на место, как лесной пожар в торфяниках России. Такой пожар не затопчешь и не зальешь. Это к вопросу о живучести «слабаков» и перспективах выживанияеврейской цивилизации.

Как выходец из Советского Союза, покинутого А. Айзенштатом в 1974 году, мастер знает изнутри нашу советскую цивилизацию. Такова вторая движущая сила его искусства.Случиласьсвоего рода историческая мистериянаказания без вины и вины без наказания.Как описать и истолковать эту глобальную катастрофу, мы еще не знаем по-настоящему. Большая философская работа еще предстоит мыслящим силам человечества, иборастерянная и обескураженнаямысль России сегоднямало годится для хорошей работы ума.

Вероятно, главный итог советского опыта вкартинах мастера – это сам образ родного дома, жилого пространства, за стенами и окнами которого расстилается мутная, неприветливая действительность.Среди картин о доме выделяются, во-первых, сцены в поезде, в этом временном доме, который уносит нас вдаль сквозь пространства. Во-вторых, тема дома-убежища явно просвечивает в разнообразных букетах цветов, которые стоят на подоконнике и противостоят своей пышной или утонченной красотой неласковым и мертвенным видам внешнего мира.Как человеку укрыться в поезде, как защититься букетом цветов от холодного сумеречного пейзажа вдали?Перед намикартины о мимолетности жизни и о ненадежности наших укрытий.

Западнаяцивилизация– это третья духовная родина художника. Эта цивилизация выработала в Новое время специфическиемеханизмы критического отношения к действительности.Моменттруднейшего испытания настал для этой великолепной техникиразоблачения иллюзий тогда, когда сама история вскрыла язву Европы и Америки. Перед лицом массовых помрачений фашизма и коммунизма все шли на компромиссы, поддавались опасным мечтам, впадали в ступор и слабоумие, доходили домассовых психозов или молчаливо соглашались с отвратительными и кровавыми деламиутопистов, циников и маньяков.

Искусство и литература Запада уже столетия назад нашли способы художественного решениянеразрешимойпроблемы. Шекспир показал безысходность бытия человеческого в юности и старости, в любви и ненависти, на вершинах власти и в бездне ничтожества. Но мы понимаем, что эти прозрения не унизили и не уничтожили западную цивилизацию, а напротив, подкрепили её гордость за себя.

Чувствительная крупица«европейской соли» есть и в картинах Айзенштата.Вероятно, вследствие того он и сумелубедительно использовать в своей живописи мотивы книг Франца Кафки.Трудно представить себе более удачную вариацию на темыповести «Процесс», нежели картина «Казнь» (2008). Сейчас будет умерщвлен геройповествования – убит неизвестно кем по непонятной причине,поскольку машина наказаний не раскрываетсвоих мотивов, механизмов и действующих лиц. Эстетика репрессий, соблазнительность отношений жертвы и палача, превращенный в обыденность элегантный садизм«правоохранительной системы» -- это важный элемент тематического и проблемного круга западной литературы и киноискусства, фотоискусства и живописиЕвропы и Америки.

Послание Айзенштата построено так, как складываются смыслы больших произведений искусства. Вряд ли можно думать, что наше пониманиедошло до самого дна.Понимать искусство – это дело протяженное и практически нескончаемое.

Александр Якимович

Доктор искусствоведения, академик Российской Академии художеств, критик, специалист посовременному искусству, вице-президент Ассоциации искусствоведов (АИС)